Главным событием прошлой недели стало крупное вооруженное выступление боевиков в Ингушетии. В ночь на 22 июня - годовщину нападения гитлеровской Германии на СССР - они практически захватили крупные города этой республики, уничтожили руководителей правоохранительных органов, сожгли здания милиции и спецслужб. Число убитых только среди российских военнослужащих составило около 100 человек.
В связи с этой беспрецедентной вылазкой боевиков возникает много вопросов к федеральным властям. Первый, естественно: как это могло произойти? В Ингушетии, как и в целом на Северном Кавказе, сосредоточена мощная группировка вооруженных сил, внутренних войск, работают разнообразные спецслужбы. Масштабы проведенной акции вряд ли могли укрыться от их внимания еще на стадии ее подготовки. Тот факт, что она была успешно осуществлена, говорит либо о полной неэффективности этих подразделений, либо о поразивших их коррупции и предательстве. Возможно, о том и другом. Это косвенно признал и промосковский президент Ингушетии Марат Зязиков.
Крупное выступление боевиков в Ингушетии свидетельствует о ряде неприятных для Кремля тенденций. Речь идет, прежде всего, об эскалации конфликта на Северном Кавказе. Локализовать его рамками одной только Чечни явно не удалось. Распространение боевых действий за пределы Чечни ставит под вопрос общую эффективность московской политики в регионе и со всей очевидностью требует новых идей и подходов. А их в Кремле, судя по всему, нет.
Разумеется, можно вновь и вновь говорить о международном терроризме, о пагубном влиянии ваххабизма, как это постоянно делают федеральные органы. Однако показания свидетелей говорят о том, что в ночных налетах в Ингушетии участвовало немало лиц славянского происхождения, местных жителей из числа ингушей. То есть, лиц, чьи связи с международными террористическими группировками типа "Аль-Каиды", мягко говоря, сомнительны. После вооруженного выступления его участники просто разошлись по домам, в то время как федеральные силы безуспешно преследовали их в окрестных лесах и горах.
Конфликт на Северном Кавказе все отчетливее принимает характер классической партизанской войны, примерно как это было на Украине и в республиках Балтии после окончания второй мировой войны. Тогда Москве понадобилось около десяти лет для подавления сопротивления. Причем, делалось это самыми кровавыми методами в условиях полной международной изоляции и секретности. В век информатизации и открытости такая тактика не применима. Кремль не в состоянии пойти на самые решительные меры из-за боязни реакции общественного мнения на его действия как внутри страны, так и за рубежом. А на более тонкие методы российские власти, судя по всему, пока не настроены.
Вопиющим примером расхождения между реальностью и теорией стали российские антитеррористические учения на Дальнем Востоке "Мобильность-2004". Они проводились практически в те же сроки, что и вооруженное выступление боевиков в Ингушетии, и на них отрабатывались, казалось бы, сверхактуальные задачи по "борьбе с иррегулярными формированиями". Однако их сценарий, судя по всему, был чрезвычайно далек от конкретной действительности. "Условный противник" действовал на открытой, незащищенной местности и стал легкой добычей морских пехотинцев, которые, в общем-то, для борьбы с подобными формированиями не очень подходят. Это косвенно признал и сам министр обороны Сергей Иванов, который заявил, что "группировкой, которая собрана здесь, бороться с классическим терроризмом - все равно, что молотом сражаться с комарами".
Задачи по борьбе с терроризмом отрабатывались и на совместных учениям России и НАТО "Калининград-2004". Более тысячи спасателей России, Польши и Литвы совместно с боевыми спасателями Балтфлота сначала освобождали от условных террористов большую нефтяную платформу, затем имитировали тушение пожара и очистку моря от загрязнения нефтяными отходами. Вполне возможно, что это очень полезное мероприятие. Однако на фоне трагедии в Ингушетии создается впечатление, что военное планирование антитеррористических мер в России идет в одном направлении, а сама практика вооруженных выступлений незаконных формирований - в другом.
На переднем плане общественной дискуссии в России по-прежнему находится ситуация вокруг "Юкоса". Судебный процесс над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым вот-вот начнется. Опросы общественного мнения показывают, что настроения россиян - не в пользу большого бизнеса. У 70 процентов само понятие "олигарх" вызывает отрицательные ассоциации. 40 процентов считают, что вообще нужно избавить страну от олигархов, а 26 процентов выступают за проведение показательных процессов над ними - фактически в духе сталинских репрессий. Подавляющее большинство граждан поддерживает и пересмотр итогов приватизации, и радикальное перераспределение природной ренты. На уровне массового сознания отрицается полезность иностранных инвестиций в Россию.
На концептуальном уровне опросы свидетельствуют о том, что личное богатство не стало для населения России базовой ценностью. Оно по-прежнему выступает в качестве своеобразной случайной, маргинальной категории.
Наиболее серьезные претензии у населения - к государственной власти. 62 процента считают главной помехой успешному развитию страны засилье бюрократии, а 41 процент - некомпетентность федеральных структур власти.
Объективной реальностью является серьезный разрыв между экономической элитой и основной массой населения. С точки зрения большинства, интересы народа, с одной стороны, и элиты (принадлежащей как государственному, так и частному сектору), с другой, вообще не совпадают.
Е.С. Волк,
Директор Московского Представительства Фонда "Наследие" (США),
Председатель Совета Попечителей Международного Фонда Фридриха фон Хайека (Москва).