Первая статья Конституции России устанавливает, что наше государство является (или должно являться) демократическим, федеративным и правовым. Какие требования это накладывает на российское государство, российских чиновников и российских политиков?
В демократическом государстве граждане прямо (через выборы) и косвенно (донося свое мнение до чиновников) влияют на процесс принятия решений. Финансирование той или иной программы, той или иной льготы, того или иного ведомства осуществляется не на основе «научных» (на самом деле – антинаучных) критериев, измеряющих «народно-хозяйственную эффективность», а на основе ценностного политического выбора, учитывающего как желательность цели, так и оправданность средств. Чиновник в таком государстве не будет выдвигать, а политик – поддерживать идею освобождения чиновника от «произвольных», «политических» решений и замены их на расчеты планового ведомства. Между тем в нашем реально существующем государстве именно это и происходит под именем «бюджетирования ориентированного на результат», «сервисного государства» и т.д.
В федеративном государстве федеральный центр пользуется вверенными ему отдельными регионами полномочиями на пользу регионов. В таком государстве центр является не активной, а пассивной стороной федеративных отношений – он их не «реформирует», а принимает те полномочия, какие регионы согласились ему дать. Чиновник в таком государстве не будет выдвигать, а политик – поддерживать идею усиления контроля органов власти федерации над органами власти регионов – эта идея будет столь же абсурдной, как подчинение доверителя своему адвокату. Между тем в нашем реально существующем государстве уже давно сооружается «вертикаль власти», которая все «приводит в соответствии с…» и устанавливает важнейшим условием нахождения в должности сохранение доверия Президента РФ.
В правовом государстве законодатель ограничен в принятии законов не только нормами Конституции, не только своей физической способностью писать тексты и голосовать за них и не только физической способностью милиции сдерживать недовольство граждан, но и признанием наличия Права и Этики, которые стоят выше любого конкретного государства. Чиновник в таком государстве не будет выдвигать, а политик – поддерживать идею вложение средств в оазисы для избранных – «свободные зоны», «технопарки» и т. д. Причем не только потому, что расцветет воровство, но и потому что будет нарушен фундаментальный принцип правового равенства: народ будет разделен на реципиентов (субъектов права) и доноров (объектов права). Между тем сегодня как никогда громко слышны призывы к изъятию у налогоплательщиков миллиардов долларов и вложению их в так называемые «технопарки», что позволило бы вполне благополучным компаниям стать еще более успешными.
Итак, даже краткий анализ показывает значительное расхождение между всем известным и описанным в Конституции РФ должным, и всем известным сущим. На это расхождение можно посмотреть двояко.
Во-первых, можно говорить, что российское государство не в полной мере соответствует конституционным идеалам, высшие чиновники нередко коррумпированы, политики не всегда служат народу. Несогласный с происходящим будет являться оппозиционером, который противостоит правящей элите.
Во-вторых, несоответствие государства фундаментальным принципам права и этики, «жизнь по понятиям» порождает ответную жизнь граждан «по понятиям», крайним проявлением которой является то, что видим на Северном Кавказе.
В результате не вполне «штатная» ситуация деградации государства и правосознания чиновником и политиков порождает не вполне «штатную» ситуацию, когда оппозиция не просто может иметь позитивную программу действий наряду с негативной, критической, но должна ее иметь – в силу того, что именно она в сложившихся условиях представляет российское государство. Несколько неожиданный смысл приобретает и понятие «консолидации власти», которое будет означать не союз бюрократии, а объединение сторонников Конституции РФ и заложенных в нее ценностей.
Значительный спрос на такое объединение и широту политических сил, которые могут быть в нем представлены, основывается на особенностях российской политики 1990-х годов, от которых по общему признанию мы далеко отошли в последние годы.
Особенность объективная – публичное противоборство политических сил с переменными успехами каждой из них. К таким успехам демократы могли бы отнести Конституцию и рыночные реформы, патриоты – начало операции в Чечне и отставку Андрея Козырева, коммунисты – серьезное представительство в Государственной думе и среди губернаторов.
Отсюда следует особенность субъективная – 1990-е годы были временем надежд. Каждая из сторон противостояния, если и не была уверена, что дела идут к лучшему, верила в то, что лучшие времена возможны. Нельзя не признать, что в основе разногласий лежало различие в ценностях, которое отражало в конечном итоге взгляды «рядовых» граждан России.
«Демократы» видели Россию во многом похожей на другие развитые зарубежные страны, что предполагало ориентацию государства на защиту гражданских и экономических прав граждан.
«Коммунисты» неуклонно акцентировали внимание на необходимости социальной защиты граждан, ожидая если и не остановки рыночных реформ, то как минимум, увеличению социальных программ.
«Патриоты» отстаивали мнение, что Россия в своем развитии не должна пытаться повторять путь других стран, а должна следовать своему пути, реализуя жесткую внешнюю политику, сохраняя территориальную целостность и все это под руководством сильного и патриотичного лидера.
Сегодня становится видно, что проиграли все. Никто не получил того, что желал, или получил это в крайне специфической форме.
«Демократы» получили судебную систему, все меньше защищающую права граждан, «дело ЮКОСа», ликвидацию независимых телевизионных каналов. «Коммунисты» столкнулись с мошеннически рассчитанными при монетизации льготами, лишением «красных» губернаторов представительства в Совете Федерации, а в дальнейшем и возможности избираться. «Патриоты» приобрели растущую нестабильность на Кавказе; Президента, которого до нервного срыва может довести вопрос журналиста; и главу Правительства, деятельность которого до сих пор приводила к ликвидации возглавляемых им ведомств, но теперь должна создать основу для «экономического прорыва».
Психологическая тяжесть ситуации в том, что надежду изменить это нет ни у кого – эклектическое, лишенное твердых принципов и ценностей руководство страны по ее собственным уверениям и ощущениям хорошо знакомой с Лукашенко и Назарбаевым элиты пришла «всерьез и надолго». Метод ее действий предельно прост – экуменизм. В ответ на предлагаемое партиями цельное видение будущего России Власть неизменно предлагает поставить очередную статую в своем языческом храме. Там уже (у основания статуи Вождя) стоят статуи «плоского подоходного налога», «советского гимна», «борьбы с сепаратизмом».
В свете сказанного видно, что спрос на оппозицию есть – проблема за предложением. Стратегия выхода из сложившейся ситуации для оппозиционных политических сил предполагает деятельность по двум направлениям:
- Конкретизации и развитии своих партийных программ и предложений к обществу. Сегодня к программам многие представители политической элиты относятся цинично, но нельзя не признать, что сейчас мы как раз пожинаем плоды своего цинизма.
- Совместные действия по реализации общей для всех задачи – возвращения в политику реальных ценностей и сильных лидеров.
В качестве первого шага предложу свое видение того, какие вопросы должны стать основой положительной программы либеральной оппозиции (уверен, что они до некоторой степени совпадут с предложениями патриотической и коммунистической оппозиции).
Во-первых, государственное строительство. Конкретные подходы к решению этой задачи должны стать предметом широкой политической дискуссии, но два момента для меня уже очевидны. Прежде всего, это должно быть именно государственное строительство, а не провозглашенная сейчас административная реформа, предполагающая перенастройку только одной, исполнительной власти, таким образом, чтобы она была максимально ограждена от воздействия представительных и судебных органов. Кроме того, в основу государственного строительства должны быть положены именно перечисленные принципы демократического, федеративного и правового государства.
Во-вторых, реформа армии и правоохранительных органов, задачи которых в силу изменившегося характера угроз сближаются.
Конечно же, здесь стоит упомянуть принципиальную задачу отказа от призыва, остающегося одной из старых, еще докапиталистических, повинностей в современную постиндустриальную эпоху. Отмена призыва имеет и ясное моральное измерение – едва ли можно признать справедливой ситуацию, в которой бремя защиты общества возложено под предлогом экономии бюджетных средств на его малую часть (прежде всего, сельскую молодежь), причем вдобавок к этому родители этих военнослужащих вынуждены платить налоги для оплаты обучения тех, кому повезло учиться в вузе. Здесь стоит подчеркнуть, что задача отмены призыва важна не столько в контексте военной реформы, сколько в контексте изменения отношений государства и граждан. Повышение же обороноспособности страны потребует дополнительных мер.
Так, для успешного ведения боевых действий в условиях войн современного типа, предполагающих асимметричный характер угроз и боевых действий, приоритетной задачей является обеспечение мобильности и адаптивности как личного состава (который должен научиться действовать по принципу «и один в поле – воин»), так и материально-технического оснащения армии, что предполагает и частичную приватизацию военных объектов, и передачу части операций на аутсорсинг, и реформу финансирования мобилизационных резервов. Опыт использования этих принципов государствами, которые много и относительно успешно воевали в последние годы (США, Великобритания) показывает, что опора на рынок не ослабляет, а усиливает армию.
Что касается реформы правоохранительных органов, то, судя по всему, нет другого выбора как формирование новых органов с новыми людьми: в своем нынешнем состоянии правоохранительные органы так же не реформируемы, как когда-то стрелецкое войско, а доверие к ним так же маловосстановимо как доверие к ныне почившему в бозе аудитору Enron компании Arthur Andersen. Деятельность ГИБДД как силового органа и вовсе может быть прекращена – оснований для выполнения регулирования дорожного движения полиции не больше, чем в высокорискованном диспетчировании авиаперелетов, где эти функции успешно (и некоррумпированно) выполняются гражданскими специалистами.
В-третьих, реформа социальной политики. В этой области представляется необходимым одновременное выполнение двух принципов – (1) безукоризненного выполнения существующих тех социальных обязательств, которые предоставлялись государством не как «подарок», а способ повлиять на действия граждан; и (2) разгосударствления социальной политики, замещения ее частной благотворительностью.
В-четвертых, должны быть кардинальным образом пересмотрены отношения между государством и предпринимателями. Существующее в России налоговое бремя призвано покрывать государственные расходы, составляющие около 35% ВВП, что превышает реальные возможности экономики. При этом, сопоставимые издержки связаны с администрированием и исчислением налога, ведением учета и предоставлением отчетности. Эти издержки лежат тяжелым бременем на бизнесе и ограничивают его конкурентоспособность. Согласно расчетам Fraser Institute текущий уровень налогов позволяет России занять только 81 место в мире по необременительности налогового бремени. Соответственно, важными задачами представляется как радикальной снижение этого бремени, так и проведение налоговой амнистии по примеру ряда близко и далеко расположенных от России государств.
Не могут быть проигнорированы и неналоговые аспекты взаимоотношений – государство должно и дальше снижать обременительность систем лицензирования, технического регулирования, контроля и надзора.
В-пятых, государство должно, наконец, обрести внешнюю политику, задачей которой стало бы не оправдание и получение индульгенций на политику внутреннюю, а представление интересов российских граждан в переговорах с правительствами других стран и международными организациями. Абсолютно очевидно, что такое изменение задач заставит отказаться от вмешательства в выборы других государствах, оскорблений журналистов и неуклюжих подарков от российских спецслужб Дж. Бушу. Также можно представить, что серьезного дополнительного анализа потребует проблема вступления России в ВТО – если Россия действительно хочет либерализовать внешнюю торговлю и облегчить тем положения частных и промышленных потребителей, то для этого не обязательно связывать свою экономическую и социальную политику обязательствами, которые предлагаются этим международным клубом бюрократов и протекционистов.
И, наконец, кратко обозначу организационные задачи становления оппозиционного движения или, что сегодня то же самое, консолидации власти. Бесспорно, самой важной организационной задачей является, все таки, именно задача содержательная – выработка предложений по актуальным вопросам развития российской экономики и государственности. Необходимые темы и слова могут возникнуть только в результате дискуссий и попыток объяснить свои идеи – кабинетная работа при всей ее интеллектуальной значимости не есть дело политическое.
Думается, что эта деятельность потребует привлечения новых людей, которые до сих пор политикой не занимались и политиками не назывались – ведь к сожалению, многие прежние лидеры (нередко с большой пользой для страны) действовали по схеме «вступлю в КПСС, чтобы помогать там хорошим людям». Другими словами, стремились повлиять на решение весьма своевольного исполнителя, а не сменить собою законодателя. Однако меняются обстоятельства, надежды на просвещенного диктатора проходит, вероятно, сменится и руководство оппозиционных партий. Этот процесс вполне естественный и можно согласиться с высказыванием Гайдара, что успех польских либералов был бы маловероятен, если бы они заявили, что нельзя представить себе польское демократическое движение без тонкого, всемирно известного интеллектуала Геремика, без отца польских реформ Бальцеровича, без первого премьера Мазовецкого. По моему глубокому убеждению, эти люди станут не менее значимыми субъектами будущей консолидации оппозиционных сил, чем существующие сейчас политические партии.