Петухов Ю.В., Исполнительный секретарь ЦК БКП,
кандидат философских наук.

ОРТОДОКСАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА


Открытое письмо Центрального Комитета Буржуазно-
консервативной партии в газету "Коммерсантъ" в качестве
ответа на статью д.э.н. М.Ю.Алексеева "Система
среднесрочных мер по обеспечению экономического
подъема" ("Коммерсантъ" от 10.04.99 № 60, от 13.04.99 №
61). - Газета “Президент” от 27.08.99 - 05.09.99, № 5.,
от 16.06.00.-26.06.00. № 5.



Уважаемые дамы и господа!

Ваша газета "Коммерсантъ" опубликовала статью д.э.н. М.Ю.Алексеева "Система среднесрочных мер по обеспечению экономического подъема" (См.: "Коммерсантъ" от 10.04.99 № 60, от 13.04.99 № 61).

Центральный комитет Буржуазно-консервативной партии с большим интересом ознакомился с указанной выше статьей и считает своим долгом обратиться к читателям газеты "Коммерсантъ" со своими возражениями относительно системы экономических взглядов, изложенных М.Ю.Алексеевым и выходящих далеко за пределы только экономической теории.

Появление статьи М.Ю.Алексеева далеко не случайно. Системный экономический и политический кризис, поразивший Россию в последние годы ХХ века, согласно теории исторического детерминизма не мог не затронуть и сферу духовного производства. В результате кризиса на поверхность и всплыли давно забытые представители "видных российских ученых", создавшие в годы советской власти "незабвенную" теорию социалистической политэкономии, основанную на теории государственного регулирования всех сторон жизнедеятельности советского общества, или, проще говоря, основанную на теории государственного социализма.

Заступая на пост премьера, Е.М.Примаков сформулировал в сентябре 1998 года свою основополагающую идею антикризисной программы: государство должно усилить свое вмешательство в экономику. Работа над программой выхода страны из кризиса началась с того, что правительство пригласило невостребованных с 1990 года академиков-экономистов. В Открытом письме ученых отделения экономики РАН президенту, Федеральному собранию и правительству РФ ("Коммерсант" от 15.09.98 г., № 170) академики предложили правительству отказаться от либерального курса в пользу административного путем национализации частных банков и частных предприятий, создания крупных государственных корпораций, а также путем запрета доллара в денежном обращении. Следует отметить тот факт, что академики-экономисты частично добились своей цели в стремлении подменить экономику государством.

Во всех проектах антикризисной программы правительства РФ последовательно обосновывается цель новой экономической политики - резкое вмешательство государства в экономику. Средство подавления рынка государством нашел В.В. Жириновский. В январе 1999 года лидер ЛДПР предложил уничтожить и валюту и рубли. Совет Государственной Думы направил 12 января 1999 года в комитеты Думы для проработки два законопроекта, подготовленных фракцией ЛДПР,: "О трансформации денежной системы РФ" и "О налично-валютном обращении на территории РФ". В данных законопроектах предлагается ликвидировать деньги вообще и заменить их государственными деньгами в виде "платежного билета" или "платежного жетона".

Министерство экономики РФ разослало в марте 1999 года федеральным органам исполнительной власти, органам исполнительной власти субъектов РФ письмо "О разработке прогнозов социально-экономического развития Российской Федерации на 2000 год и на период до 2002 года" с приложением своего собственного прогноза. "Новый подход в экономической политике, - утверждает Министерство экономики, - состоит в том, что государство на качественно новой основе усиливает свою экономическую функцию, связанную с необходимой корректировкой рыночных регуляторов и механизмов". На место рыночных регуляторов придет "резкое ужесточение ответственности всех субъектов хозяйствования за финансовые результаты и платежеспособность". Международный валютный фонд в своем ежегодном "Отчете о мировом развитии" на традиционной весенней (1999г.) сессии международный финансовых организаций назвал сценарий Министерства экономики РФ, связанный с усилением роли государства в экономике, катастрофическим.

Ортодоксальная экономика государственного регулирования, царившая в России 74 года, возвращается под видом борьбы с экономическим и политическим кризисом в стране.

Буржуазно-консервативная партия в данном открытом письме попытается объяснить - почему прав Международный валютный фонд, а не экономист М.Ю.Алексеев.

    1. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИЛИ КАК ИЗМЕРИТЬ ТРУД ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ.

"Все мы родом из социализма". Так говорит экономически активная часть населения России, оправдывая свои или общие неудачи. Это действительно соответствует истине. И вот почему.

Октябрьская социалистическая революция 1917 года заложила материальные, политические и духовные предпосылки государственного регулирования в России.

Как и любая социальная революция, социалистическая революция должна была как-то финансироваться. Диктатура пролетариата, как новая политическая власть в России, установившаяся после свержения буржуазной власти Временного правительства в результате Октябрьского политического переворота 1917 года, решила вопрос финансирования социальной революции, за счет... старого феодального общества.

Финансирование Октябрьской социалистической революции было осуществлено за счет частичного восстановления царского денежного обращения в первые месяцы после захвата власти пролетариатом, что, в свою очередь, привело впоследствии к денежному голоду, к натурализации всей экономической жизни в стране, к общинному, коллективному землепользованию и , как следствие этого, к ликвидации товарно-денежных отношений на весь период Советской власти путем введения в обращение денежных суррогатов. Ликвидация результатов Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. объективно вернула страну в условия феодализма и на длительный срок затормозила в России развитие общественных производительных сил.

Источниками финансирования буржуазных революций всегда были: все виды перераспределения собственности (национализация средств производства, конфискация имущества и т.д.); продажа национализированных средств производства и конфискованного имущества; прямые и косвенные налоги; внутренние и внешние займы, проценты от них; пожертвования различных слоев населения; выпуск новых денег (бумажно-денежная эмиссия) и получение высокого эмиссионного дохода.

Финансирование Октябрьской социалистической революции 1917 года в России проводилось иным образом.

Характерной особенностью перераспределения собственности в период Октябрьской социалистической революции в России, что и отличает социалистическую революцию в России от буржуазных революций, прошедших, например, в ХУ1-Х1Х веках в Европе и давших простор для развития общественных производительных сил, было то, что конфискованное имущество и средства производства не распродавались, а распределялись внутри государственного сектора советской экономики.

Ликвидация результатов Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года в России началась пролетариатом под руководством РСДРП(б) в первые дни буржуазно-демократической революции еще задолго до Октябрьского политического переворота как борьба за политическую власть и собственность в форме установления рабочего контроля над производством, а закончилась национализацией частной собственности. По состоянию на 1 апреля 1920 года было национализировано 4141 предприятие с общей численностью рабочих в 983049 человек (в среднем на одно предприятие - 237 человек). Особенностью национализации в период социалистической революции, как уже отмечалось выше, было то, что конфискованное имущество и средства общественного производства не распродавались, а распределялись внутри государственного сектора советской экономики.

Второй важной особенностью Октябрьской социалистической революции было установление твердых цен и появление “товарных денег” в период военного коммунизма.

Для экономики военного коммунизма была свойственна сплошная национализация промышленного производства, натурализация хозяйственных отношений, безденежное распределение продуктов первой необходимости, безденежный товарооборот на внутреннем рынке. Немаловажное значение в этот период имел и тот факт, что денежно-финансовая и кредитная система после 1 мировой войны находилась в неудовлетворительном состоянии, продолжалось дальнейшее разрушение рынка, обесценение денег, продолжалось падение эффективности и надежности денежного учета, денежного обращения, были утрачены экономические основы для правильного ценообразования, изменились способы определения рентабельности работы промышленных предприятий, произошла замена денежного учета труда системой безденежного учета. Таким образом, единственно возможным методом хозяйствования и финансирования Октябрьской социалистической революции оставался курс на натурализацию всей экономической жизни России.

Внутренним противоречием советской системы безденежного хозяйствования явилось сочетание обобществленной промышленности с индивидуальным землепользованием, а как следствие этого - параллельным функционированием обесцененных бумажных денег, превратившихся затем в “товарные деньги”. Появление сначала “товарных денег”, а затем и других форм безденежного эквивалента было результатом переплетения натурального и денежного обращения в стране. В период военного коммунизма проявил свое действие закон: “лучшие деньги вытесняют худшие”. Переход к натуральному товарообмену - признак полного расстройства денежного механизма и необходимости его реформы. Специфика товарных денег заключается в том, что они находятся вне всякого государственного контроля и регулирования. Покупатели и продавцы сами устанавливают в каждом отдельном случае меновые эквиваленты, так как всеобщий эквивалент отсутствует. Наиболее распространенными эквивалентами в России были: хлеб, соль, мыло, керосин, сало, крупа, махорка, частично золото, иностранная валюта и т.д.

После Октябрьского политического переворота 1917 года экономическая мысль и практика социалистического строительства в силу неразвитости производительных сил и, доставшихся в наследство от царизма - феодальных производственных отношений, объективно вернулась к проблеме государственного способа производства на методологической основе “трудового эквивалентного обмена”, как основе “достигнутого” социального равенства. На этой основе строились социальные проекты денежного обращения: использование “трудовой единицы” (М.Е.Шефлер, А.Потяев, С.Г.Струмилин, Е.Варга, В.Сарабьянов, К.Шмелев и др.), “энергетической единицы” (М.Н.Смит, С.Клепиков), квалиметрической единицы учета труда, получившей распространение в России в 60-70 е годы. Все в целом это и называлось социалистической политэкономией, отделившей отношения обмена, распределения и потребления от производственных отношений и отношений собственности.

В качестве примера зададим один вопрос. Как измерить труд при социализме? Этот теоретический вопрос приобрел свое практическое выражение уже в первые годы после Октябрьского социалистического переворота 1917 года в России и оказался нерешенным до августа 1991 года, года новой Буржуазно-демократической революции в России.

Нравственный феномен Октябрьского социалистического переворота 1917 года проявился в реализации на практике “идеи сплочения”, “сплочения наций, - отмечал известный советский философ и искусствовед М.А.Лифшиц (1905-1983), - равно уставших от империалистической бойни, сплочения всех людей труда перед лицом разъединяющей их силы денег, сплочения рабочих и крестьян".

Идея сплочения нашла свое выражение во всех документах первых лет Советской власти. В годы гражданской войны и военного коммунизма советское государство сделало попытку использовать конкретно-историческую обстановку и революционный энтузиазм трудящихся классов для непосредственного перехода к социализму, который мыслился как безденежное хозяйство, и к коммунизму, сократив до минимума продолжительность переходного периода. Переход к коммунизму заключался в системе безденежного производства, обмена и распределения, которая начала складываться уже в 1918 году и приняла наиболее развернутую форму в 1920 - начале 1921 года. Вместе с тем, период военного коммунизма, формирование системы безденежного распределения продуктов питания “по труду” отражал не только нравственный смысл социализма как общественного строя, основанного на "господстве человека труда". Именно в этот исторический период возникали самые яркие проекты будущего общественного развития России, без анализа которых нельзя понять исторического смысла социалистического переворота. Идея безденежного товарообмена была заимствована у реальной действительности.

Диапазон учета труда при социализме всегда варьировался от натуральных показателей, о чем будет сказано ниже, и до стоимостных.

Другой вопрос, не менее загадочного свойства, касался “нового содержания денег при социализме”. Диапазон решения этого вопроса был еще больше и начинался с представлений экономистов об историческом характере института товарно-денежных отношений и заканчивался всегда, следуя за терминологией М.Ю.Алексеева, "неортодоксальными методами денежного регулирования".

Официальную поддержку получило представление, согласно которому деньги при социализме перестают быть деньгами, будучи лишены двух основных функций - меры стоимости и средства обращения. Они не являются мерой стоимости, поскольку выдаются рабочему не в качестве эквивалента его рабочей силы как товара, а как удостоверение в трудовых затратах, имеющих непосредственно-общественный характер. Деньги здесь также и не средство обращения, так как внутри государственного сектора нет действительно товарного обращения. Распространение области государственного сектора на все общество вновь вызвало необходимость повторить в теории уже известный из прошлого вывод об отделении отношений распределения от производственных отношений , отношений собственности и отношений обмена и повторить теорию безденежного учета труда.

В условиях противоречия, сторонами которого является убеждение коммунистической идеологии в отживании товарно-денежных отношений при социализме и подмена последних техническими средствами учета живого и прошлого труда, с одной стороны, а с другой стороны, - требование практики социалистического строительства в совершенствовании и укреплении товарно-денежных и кредитных отношений, появилась в 60-х годах и просуществовала до середины 80-х годов “новая наука” квалиметрия (qualificare лат. - определять качество), основными показателями которой являются “квали-вал” и “квали-цена”.

Отличительной особенностью квалиметрических показателей учета труда (квалимасса, калория, квалиштука, квалиобъем, квалидлина и т.д.) от стоимостных, по словам академика О.К.Антонова, основателя этой “новой науки”, является то, что они полнее и точнее отражают изменение потребительной стоимости продукта, то есть полезность, эффективность его потребления в обществе

Взятая за основу теоретическая позиция абсолютизации потребительной стоимости в условиях существования товарно-денежных, стоимостных и “хозрасчетных” показателей в стране имеет цель повторить попытку мелкобуржуазного оправдания социального равенства на основе сведения сложного труда к простому.

Под квалиметрическим объемом производства понимается такая величина, которая рассчитывается путем умножения количества произведенной продукции (в штуках, тоннах, метрах и т.п.) на удельные показатели потребительных свойств (качество) единицы продукции. Удельные показатели качества, по словам О.К.Антонова, называются квалиметрическими показателями.

Таким образом, единственно возможным методом хозяйствования и финансирования государства после Октябрьской социалистической революции оставался курс на натурализацию всей экономической жизни России, выпуск в обращение основных “денежных серий” царского времени, пользующихся доверием у населения, и, наконец, введение в стране методов внеэкономического, государственного принуждения, что в последствии получило название “государственного регулирования экономикой”.

Все общественное имущество и средства производства в условиях социализма не распродавались, а распределялись внутри государственного сектора советской экономики. Вместе с этим денежно-финансовая и кредитная система России продолжала находиться в неудовлетворительном состоянии, продолжалось дальнейшее разрушение рынка, обесценение денег, продолжалось падение эффективности и надежности денежного учета, денежного обращения, были утрачены экономические основы для правильного ценообразования, изменились способы определения рентабельности работы промышленных предприятий, произошла замена денежного учета труда системой безденежного учета и распределения.

В этих исторических условиях и выросло среднее поколение советских людей. Государственное регулирование экономикой считалось правильным и единственно возможным способом построения коммунистического общества. И мало кто задумывался - почему?

2. "НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЕ МЕТОДЫ ДЕНЕЖНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ".

Статья экономиста М.Ю.Алексеева "Система среднесрочных мер по обеспечению экономического подъема" начинается с традиционных положений мелкобуржуазных социалистических теорий о партнерских отношениях государства со "здоровыми силами общества" на основе укрепления социальной справедливости в условиях товарного производства. "На базе установления партнерских отношений государства со здоровой частью общества в сфере потребления, - отмечает М.Ю.Алексеев,- воплощаются принципы социальной справедливости". Из этого положения автора следует вывод, что предметом государственного регулирования является, как и во всех социалистических теориях, только сфера потребления. От эффективной работы сферы обращения (обмена и распределения), по словам автора, достигается благосостояние и свобода проведения суверенной экономической и социальной политики. Таким образом, мы на практике имеем противоречие, сторонами которого являются: товарное производство, закон стоимости и денежное обращение, с другой стороны, сфера обращения, обмена и распределения, где посредством государства воплощается социальная справедливость нового общества. Новое, как говорится, это есть хорошо забытое старое.

Теория безденежного эквивалентного обмена, получила свое развитие и в системе категорий критически-утопического социализма Роберта Оуэна, и в теории экономического коммунизма Джона Брея и Джона Грея в Англии, и в концепции консервативного социализма Прудона, а свое наивысшее проявление нашла в концепции государственного социализма Родбертуса, Брентано и Лассаля.

Социалистическая теория, а вслед за ней и экономист М.Ю.Алексеев, продолжает метаться в поисках все новых методов достижения социальной справедливости в сфере товарного производства, повторяя при этом известные из прошлого положения мелкобуржуазной теории социализма, где социальная справедливость выводится не из производственных отношений и отношений собственности, а исключительно из отношений распределения, в развитии которых государству отводится ведущая роль. "Социальная реформа, - по мнению М.Ю.Алексеева, - не следствие, а необходимое условие подъема".

Для любой социалистической теории остаются фундаментальными два положения, провозглашенных Д.Рикардо в 1817 году со страниц своего экономического трактата “Начала политической экономии и налогового обложения”. Первое, - что стоимость всякого товара определяется единственно и исключительно количеством труда, необходимого для его производства. Второе, - что продукт всего общественного труда делится между тремя классами: землевладельцами (рента), капиталистами (прибыль) и рабочими (заработная плата). Заслугой трудовой теории стоимости для социалистической теории в лице А.Смита и Д.Рикардо было выявление общественной природы стоимости в труде. Трудовая теория стоимости, таким образом, нашла свое наивысшее выражение в экономической теории английского банкира Рикардо, что, возможно, и подготовило почву для ее утопического и реакционного истолкования.

Усиление конкурентной борьбы внутри самой буржуазии, с одной стороны, и между национальными отрядами буржуазии, с другой стороны, выявило внутреннее противоречие трудовой теории стоимости. Если стоимость товаров определяется необходимым для их производства трудом, т.е. общественно-необходимым трудом то при равном труде стоимость товаров должна быть также равной. А между тем оказывается, что в нашем грешном мире товары продаются то выше, то ниже своей стоимости, и притом не только вследствие колебаний, вызываемых конкуренцией. Норма прибыли имеет такую же тенденцию выравниваться до одного уровня для всех капиталистов, как цены товаров имеют тенденцию сводиться посредством спроса и предложения к их трудовой стоимости. Но норма прибыли исчисляется по отношению ко всему капиталу, вложенному в промышленное предприятие. А так как в других различных отраслях промышленности годовой продукт может воплощать одинаковые количества труда и представлять, следовательно, равные стоимости, причем заработная плата в обеих отраслях также может быть одинаковой, а капиталы, авансированные в одну отрасль промышленности, могут быть и часто бывают вдвое или втрое больше, чем в другой, то закон стоимости Рикардо вступает здесь в открытое уже самим Рикардо противоречие с законом равной нормы прибыли. Если продукты обеих отраслей промышленности продаются по их стоимости, то нормы прибыли не могут быть равными; при равных же нормах прибыли продукты обеих отраслей промышленности не всегда будут продаваться по их стоимостям. Мы имеем здесь, следовательно, противоречие, антиномию двух экономических законов, на практике разрешаемое, по мнению Рикардо, как правило, в пользу нормы прибыли за счет стоимости. Поэтому трудовая теория стоимости уже не в полной мере отвечала идеалам крупной буржуазии, так как экономическая природа стоимости на самом деле не отождествляется с общественно-необходимым трудом; закон стоимости реализуется в конкурентной борьбе, но никак не в самом труде, а цена отражает затраты общественно-необходимого труда не в непосредственно единицах рабочего времени, а в денежной оценке этого времени, через заработную плату.

Так уже теоретическая полемика С.Сисмонди и Ж.Б.Сея против Д.Рикардо имела одно примечательное положение. Если меновая стоимость продукта равна содержащемуся в нем рабочему времени, то меновая стоимость рабочего дня равна его продукту. Другими словами, заработная плата должна быть равна продукту труда. Это положение дало предпосылку мелкобуржуазным социалистам обвинить практику в том, что она противоречит теории, и повод - призвать буржуазное общество осуществить на практике принцип “распределения по труду”.

Если на практике меновая стоимость и потребительная стоимость составляют сначала две стороны, условие и результат единого производственного цикла капиталистического воспроизводства и в силу этого только основу распределения продуктов труда, то для утверждения свободы, социального равенства и справедливого обмена должно быть все наоборот: неэквивалентный обмен, осуществляемый между капиталом и наемным трудом в процессе общественного производства, должен быть заменен эквивалентным обменом в сфере обращения. И если практика общественного производства не соответствует мелкобуржуазной социалистической идее, то практику следует... просто снять, исключить из теории, оставив одно лишь нравственное требование к сфере обращения: при равном (в смысле - честном) труде должна быть и равная стоимость.

Раз установлено, что труд есть мера стоимости товара, то добропорядочный буржуа должен чувствовать себя глубоко оскорбленным в своих лучших чувствах бесчестностью этого мира, который, правда, признает этот основной закон справедливости на словах, на деле же, по-видимому, ежеминутно бесцеремонным образом им пренебрегает. И особенно мелкий буржуа, честный труд которого, - хотя бы даже этот труд его подмастерьев и учеников, - изо дня в день все больше и больше обесценивается конкуренцией крупной промышленности и машин, особенно мелкий производитель должен страстно желать такого общества, в котором обмен продуктов по их трудовой стоимости будет наконец, совершенной и безусловной истиной.

Согласно идее социальной справедливости мелкий буржуа должен страстно желать такого общества, в котором действует исключительно и без ограничений только один закон товарного производства, но устранены те условия, при которых он только и может иметь силу, а именно - остальные законы товарного, а затем, и капиталистического производства. И если стоимость товара измеряется общественно-необходимым трудом, а естественным масштабом труда является рабочее время, то и мерилом стоимости также должно быть рабочее время. Следовательно, рабочее время является масштабом цены и содержанием денежных знаков, т.е. непосредственной денежной единицей измерения стоимости товара. Джон Грей, например, писал, что деньги должны были быть только квитанцией, свидетельством того, что обладатель их либо внес определенную стоимость в фонд национального богатства, либо приобрел право на указанную стоимость от лица, передавшего ее туда. Тоже самое и у М.Ю.Алексеева: "Использование частично восстанавливаемых сбережений ограничивается возможностями их безналичного (чекового) перечисления… в специально создаваемые коллективные инвестиционные фонды развития промышленности".

Д. Грей не был оригинален в вопросах о справедливом трудовом обмене в рамках всего общества - он исходил из широко распространенного мнения относительно природы денег - как технического средства обращения, облегчающего меновой процесс. И если деньги, по словам Роберта Оуэна, используются богатыми для того, чтобы извлекать самые ценные блага у тех, кто производит их в тяжком труде, то следует деньги изменить. Один из способов, позволяющий основательно и притом немедленно устранить причину невежества и бедности, заключается в установлении совершенного метода обмена благ, который заменит современное несовершенство и несправедливое мерило ценности в виде золотой и серебренной монеты или банкнот, употребляемых вместо металлических денег. С этой целью Роберт Оуэн предлагал ввести новые боны -“трудовые деньги”, наделенные всеми свойствами справедливого обмена реальных благ, единицей измерения которых будет час трудового времени.

Еще менее оригинальными оказались лидер фракции ЛДПР в Государственной Думе РФ В.В.Жириновский, предложивший заменить деньги "платежными билетами" или "платежными жетонами", а также и экономист М.Ю.Алексеев, предложивший ввести "расчетные" или "параллельные рубли". В статье говорится: "… на период реализации мероприятий по созданию условий для поэтапного искоренения бартерных и суррогатных расчетов возможно временное введение официальной валюты - расчетного рубля, призванного заменить бартерные, суррогатные и теневые наличные расчеты. Параллельный рубль делается неконвертируемым и используется ограниченное время исключительно для кредитования в реальном секторе и осуществления внутренних расчетов".

Смысл идеологии о превращении денег в неденьги, т.е. в государственные “трудовые квитанции”, широко использованной так же и в “советской” научно-популярной литературе в 60-80-е годы, сводится коротко к положению о том, что при распределении среди рабочих государственного продукта деньги, являющиеся их заработной платой, лишены важнейших своих функций - меры стоимости и средства обращения. Они здесь лишь сохраняют форму денег. Так бывает всегда, если рабочий идет в государственный магазин. Но если рабочий выходит на колхозный рынок, то общественным трудовым удостоверениям в его руках противостоят подлинные товары - продукты, продаваемые колхозами и колхозниками. В этой конкретной ситуации общественные удостоверения выступают в качестве денег, обладающих функцией всеобщего эквивалента (единство меры стоимости и средства обращения). Следовательно, то, что обычно называют деньгами, в экономических отношениях внутри государственного сектора скорее является квитанциями, удостоверениями, трудовыми талонами; попав на колхозный рынок, где им противостоят товары, эти удостоверения выполняют роль денег.

В сползании экономической теории при социалистическом строе в России (1917-1991гг.) на путь донаучного представления о природе товарно-денежных отношений зеркально отразилась неразвитость производительных сил и производственных отношений полуфеодальной советской России, связанная, в первую очередь, с господствующим положением при социализме государственного способа производства, во вторую очередь, с общинным (феодальным) землепользованием и, как следствие этого, в третью очередь, с широким применением внеэкономических, административных методов управления экономикой. Идейной основой феодального способа производства справедливо являлось навязанное правительством утверждение о чужеродности товарных отношений экономическому строю социализма, их нестыкуемости с общенародной собственностью, о том, что товарно-денежный механизм является антиподом планомерного управления социалистической экономикой, в основе которой на протяжении длительного времени господствовал механизм “трудового эквивалентного обмена”, а также механизм безденежного учета труда.

В существовании своих “трудовых” или “рабочих денег” Роберт Оуэн видел господство “мудрой предусмотрительности”, мирный путь перехода к “абсолютной мудрости”, к осуществлению общенародной, коммунистической собственности. В существовании "неортодоксальных методов денежного регулирования" на основе государственного "расчетного рубля" или "параллельного рубля" экономист М.Ю.Алексеев находит средство для абсолютизации всего совокупного спроса и его удовлетворения. "Отправной пункт среднесрочной экономической политики - увеличение совокупного спроса. Повышение спроса - ключевое звено в цепи макроэкономических проблем, потянув за которое можно вытянуть многое. В этом смысле начинать надо с социальной (потребительской) сферы, переставив ее в системе приоритетов с последнего места на первое. Спрос - главный стимул подъема производства".

Таким способом социалисты разного толка обращают форму меновой стоимости Рикардо против политической экономии. С этого исторического момента, с переработки трудовой теории стоимости Рикардо в утопию и начинается преобразование ранних социалистических учений в мелкобуржуазную теорию социализма, экономической основой которой становится рассмотрение потребительной стоимости и всей структуры распределительных отношений капитализма вне товарного производства в целом. Ярким представителем мелкобуржуазной теории социализма можно по праву считать и экономиста М.Ю.Алексеева.

3. ЗАМКНУТОЕ ТОРГОВОЕ ГОСУДАРСТВО.

Автор рассматриваемой нами статьи М.Ю.Алексеев вводит государство в святая святых - в область денежного обращения. Он пишет: "В условиях системного кризиса роль государственного регулирования денежного предложения становится максимальной". "Денежного предложения" в качестве потребительной или "конституированной" стоимости самого государства. К чему это приведет можно увидеть на примере концепции "конституированной стоимости" Прудона.

Если предметом классической политической экономии является действительное отношение вещей в капиталистическом производстве, то предметом мелкобуржуазной критики английской политической экономии является отношение идей, конституированное мнением (Прудон). Подмена понятия “меновая стоимость” на понятие консервативного социализма у Прудона - “стоимость, определяемая мнением” переносит классовую борьбу между покупателями и продавцами из области капиталистического производства на теоретическую почву, где господствует “мнение” или государственно-патриотическая идея.

С одной стороны, мы имеем полезность (потребительная стоимость, предложение), а с другой - мнение, конституирующее полезность. Теория стоимости Рикардо есть научное истолкование современной экономической жизни. Теория г-на Прудона есть утопическое истолкование теории Рикардо. Отсюда конституированный труд у Прудона, в свою очередь, производит себе равных - конституированного производителя и конституированного покупателя, потребителя конституированной полезности.

Так и ушел бы Прудон в небытие и как экономист, непризнанный во Франции, и как философ, непризнанный в Германии, если бы ни его открытие - “конституированной стоимости”, ставшее историческим завоеванием мелкобуржуазного социализма. Конституированная (“установленная” или “санкционированная мнением”) стоимость есть наиболее “удачное” и яркое из всех, бытующих в структуре мелкобуржуазного социализма, решение экономических противоречий, в котором продолжает нуждаться и путаться мелкобуржуазная экономия.

Конституированная стоимость Прудона через понятие “трудовые деньги” приводит весь мелкобуржуазный социализм к “монаршей санкции”. Прудон отмечал, что постепенно правители овладевают драгоценными металлами и отмечают их своей печатью. Именно эта правительственная санкция и порождает деньги, т.е. товар по преимуществу, товар, сохраняющий определенную пропорциональную стоимость при всех потрясениях рынка и применяемый при всех платежах. Произвол государей является таким образом верховной причиной в политической экономии. Государство у Прудона глубоко внедряется в товарно-денежные отношения и становится если не целью, как у Родбертуса, то средством, т.е. способом общественного производства, а роль денег в государственной экономике низводится до уровня потребительных стоимостей продуктов производства. Отсюда и делается вывод в экономической теории социализма, что “государство есть условие равенства”.

Конституированная стоимость, следовательно, суть начало экономического круга, а “распределение по труду” его конец. В центре круга - понятие “мера труда”, что и характеризует отношение государственной теории равенства к мелкобуржуазному социализму. Теория мерила, как указывал Прудон своим последователям в России, или пропорциональности стоимостей является одновременно и теорией равенства. Остается понять по формуле равенства Прудона, о каком обществе идет речь, где и на какой основе возможно реальное осуществление последовательного конституирования всех меновых стоимостей.

Идея “последовательного конституирования всех меновых стоимостей” исходила прежде всего от идеалистической философии Фихте, Шеллинга и Гегеля. Мелкобуржуазный социализм повторяет концепцию “замкнутого торгового государства” Фихте, абсолютизирует государство вслед за философией Шеллинга и отрывает государство от общества, как это делает Гегель. Согласно идеалистической философии государства, производство исключает само себя из жизни общества, а государство, напротив, становится экономической категорией “изолированного хозяйства”, где и возможно только установление искусственной меры потребления, а недопотребление продуктов, согласно теории Сисмонди, вызывает экономические кризисы.

Таким образом, мелкобуржуазная критика классической политической экономии А.Смита и Д.Рикардо, сливаясь с идеалистической философией государства Фихте, Шеллинга и Гегеля, отделяет и обожествляет потребительную стоимость непосредственного труда и его продуктов и на этой основе воспроизводит систему вечных, абсолютных категорий, противопоставляющих себя своему же определению, данному в историческом развитии производственных отношений. Мелкобуржуазная экономическая и социалистическая теория прочно замкнулась в Х1Х и ХХ столетиях на повторении трех понятий: “труд”, “стоимость”, и “государство”, определяя через них всю экономическую, социалистическую и коммунистическую доктрину будущего, преобразованную Родбертусом в концепцию “государственного социализма”.

Замкнутое торговое государство с изолированным хозяйством как высшее воплощение государственно-патриотической идеи - это все, что может предложить нам М.Ю.Алексеев на десятом году социально-экономических реформ в России.

4. ГОСУДАРСТВЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ КАК МЕРА СТОИМОСТИ.

Ввиду крайней неразвитости буржуазных отношений пореформенной России (реформы были растоптаны 17 августа 1998 года) на смену либеральных, демократических правительств пришли левые силы, заинтересованные в закреплении достигнутого успеха. Возврат к методам государственного регулирования в совокупности с великодержавной государственно-патриотической идеологией рассматривается как средство выхода из социально-экономического и политического кризиса за счет народных масс и всего населения России. М.Ю.Алексеев подчеркивает: "Ключевым элементом системы среднесрочных мер является выработка директив обеспечивающей национальные интересы промышленной политики".

С другой стороны, левая государственно-бюрократическая верхушка не желает отказываться и от новых своих экономических притязаний, т.е. от частной собственности, делая свои предприятия идеологической и политической базой государственно-патриотической идеологии. "Крупные корпорации и финансово-промышленные группы нового типа, - пишет М.Ю.Алексеев, - становятся главными проводниками директив государственной промышленной политики".

Экономист М.Ю.Алексеев прочно соединил государственное регулирование, неортодоксальные методы денежного регулирования, социальную политику и национально-патриотические взгляды в единую концепцию среднесрочных мер по обеспечению экономического подъема для России, не задумываясь о том, что другой экономист Карл Иоганн Родбертус-Ягецов (1805-1875) сделал тоже самое для Германии задолго до М.Ю.Алексеева. Двух названных выше экономистов объединяет концепция государственного социализма.

Один из них, Карл Родбертус был крупнейшим представителем буржуазной экономической мысли в Германии первой половины Х1Х века, давшим новое продолжение вульгарной политэкономии. В философии истории - решительный идеалист, эклектический последователь немецкого классического идеализма Фихте и Шеллинга. В области социализма - основоположник метафизической, реакционной доктрины “государственного социализма”, объединившей вокруг себя университетские круги катедер-социализма (академического социализма). Отец К.Родбертуса - профессор римского права.

Экономические исследования Родбертуса были встречены весьма равнодушно, так как капитализм первой половины Х1Х века развивался еще по восходящей линии и в голове буржуазии еще не совсем созрел “социальный вопрос”, об экономических предпосылках которого писал Родбертус. Всю жизнь Родбертуса больно мучил “министерский зуд”. В 1841 году он избирается окружным депутатом; с 1847 года он - депутат провинциального Ландага от рыцарского сословия; с 25 июня 1848 года Родбертус является в течение 14 дней министром культуры и воспитания в правительстве Ганземана. И, наконец, через 16 лет Родбертус вновь кратковременно владеет министерским портфелем, добиваясь сближения с Бисмарком на идейной и практической основе.

Народная часть Мартовской революции 1848 года в Германии быстро закончилась и закончилась, почти не начинаясь, из-за неразвитости, слабости и неорганизованности рабочего класса. Буржуазная часть революции ограничилась государственным переворотом, учреждением “франкфуртского парламента”, которое в июне 1849 года было разогнано. В июне 1849 года в Германии победила контрреволюция и все дальнейшее развитие Германии осуществлялось под знаком этой контрреволюции. Хозяйственная раздробленность Германии и крайняя неразвитость рабочего класса создали условия для появления только в Германии “социального вопроса”, а несколько позже - “социальной политики”.

“Социальная политика” отразила в себе средство решения социального вопроса путем государственно-правового регулирования хозяйственной жизни страны со стороны Прусского государства. Следовательно и методы решения социального вопроса не могли быть иными как реакционными или, в лучшем случае, - филантропическими. В этих исторических условиях хозяйственной и политической жизни Германии середины Х1Х века сложились объективные предпосылки для “превентивной социальной реформы” и получившей в последствии название “государственного социализма”.

В основе учения “государственного социализма” лежало отделение политики от экономики, подмена экономики политикой и, наконец, объявление государства Бисмарка в качестве “естественного”, “божественного” и абсолютно независимого от производства явления социальной жизни. Исторический детерминизм при этом подменялся нравственным детерминизмом, производство подменялось моралью, реакционное государство князя Бисмарка подменялось “общенародным государством”, отражающим интересы всех трудящихся классов. В “государственном социализме” отразились все закономерности развития капитализма в Германии по специфическому - “прусскому пути”. Крайняя отсталость народного хозяйства Германии, большая задолженность помещичьего землевладения вынуждали юнкеров издавна рассчитывать на государственную помощь.

В своих четырех “Социальных письмах к фон-Кирхману” Карл Родбертус, померанский помещик, утомительно и настойчиво растолковывает чиновникам государственного аппарата содержание экономических мероприятий “превентивной социальной реформы” прусского государства, которые обезопасят буржуазную нацию от социальной революции. "Между тем плохо оплачиваемый аппарат Министерства финансов России, других органов исполнительной власти в его нынешнем виде не вполне заинтересован и способен эффективно и качественно провести давно назревшие преобразования". А это уже слова М.Ю.Алексеева.

Однако, такие, на первый взгляд, безобидные пороки как, например, “нераспорядительность администрации”, “бессилие администрации” или “недостаток благотворительной деятельности” имеют с точки зрения научной теории более губительный для общества характер. В той мере, в которой государство признает существование социальных недугов, оно видит их причину или в законах природы, которых никакая человеческая власть не может устранить, или в частной жизни, которая от государства не зависит, или в нецелесообразных действиях зависящей от него администрации. Но ни одно живое существо не станет искать источника своих недостатков в принципе собственной жизни, в ее сущности, всякий ищет этот источник в обстоятельствах, лежащих вне его жизни. Чтобы устранить бессилие своей администрации, современное государство должно было бы устранить нынешнюю частную жизнь. А чтобы устранить частную жизнь, государство должно было бы устранить само себя, ибо оно существует только как противоположность частной жизни. Самоубийство противоестественно.

Блага не стоят ничего другого, кроме труда. Или - труд является единственным элементом в процессе возникновения благ, который может быть указан с точки зрения их стоимости.

Это определение стоимости Родбертуса. В свое понятие стоимости он включает: физическую силу, время труда, а также материал, который ссужается природой, и дух, который дает идею блага. По словам его современника, это, мягко выражаясь, в высшей степени неясное определение в лучшем случае дает нам представление о том, как приблизительно выглядит стоимость, но абсолютно ничего не говорит о том, что она такое. А так как это все, что Родбертус в состоянии нам сказать о стоимости, то понятно, что он ищет такую меру стоимости, которая находится вне стоимости. Из потребительной стоимости Карл Родбертус конструирует себе “изолированно хозяйствующего человека”, дополняя это выводом из своего “Исследования в области национальной экономии классической древности”, что следует различать собственное хозяйство для потребления и меновое, идеальным выражением которого является замкнутое хозяйство древности - “греко-римский ойкос”. Сказалось, очевидно, влияние социальной философии Фихте и, в частности, влияние его работы “Замкнутое государство”.

Таким образом, потребительная стоимость и меновая стоимость существуют у Родбертуса изолированно друг от друга, подменяют друг друга если это необходимо, и, в конечном итоге, потребительная стоимость отрицает меновую стоимость, так как последняя мешает абсолютизации юнкерского государства на практике. Поэтому и происходит целенаправленное смешение потребительной стоимости с меновой стоимостью и отрицание меновой стоимости как экономической категории.

Родбертус приходит к выводу, что действительной меры стоимости в экономической природе не существует и, что приходится поэтому довольствоваться суррогатной мерой. В качестве суррогатной меры стоимости мог бы служить труд, а не деньги, но лишь в том случае, если бы продукты равного количества труда всегда обменивались бы на продукты равного же количества труда, независимо от того, имеет ли этот случай место сам по себе или же осуществляются мероприятия, которые его гарантируют. Стоимость и труд остаются, следовательно, без какой бы то ни было реальной связи. А удовлетворение претензий на часть национального дохода могло бы без труда быть осуществлено “государственным распоряжением” при помощи “трудовых денег”.

“Трудовые деньги”, согласно государственной концепции денег Родбертуса, превосходят все гарантии металлических денег в виде золотой и серебряной монеты. Достаточно было бы, чтобы каждый по окончании работы получал удостоверение о количестве затраченного им в часах, днях и неделях труда, для того чтобы затем реализовать его в качестве ассигновки в магазинах и лавках государства в таком количестве любых потребительных благ, сколько представлено одинаковым количеством труда. В процессе этой реализации не только национальный доход должен быть уравновешен притязаниями на него, но одновременно национальный капитал должен сохраняться неизменным. Тогда, поскольку весь материал еще принадлежит государству, для передвижки продукта с одной ступени производства на следующую, в качестве материала для последней, достаточно простого государственного распоряжения.

Следовательно, “трудовые деньги” у Родбертуса появляются в результате отделения денег от производственных отношений путем “простого государственного распоряжения”. Отсюда, закон стоимости превращается в закон государственной стоимости, а деньги - в техническое средство государственного распоряжения, т.е. в политическую категорию. Ученик Родбертуса экономист М.Ю.Алексеев подчеркивает: "Изыскание возможностей установления разумных размеров процентных ставок хотя бы при кредитовании стратегических производств является приоритетом. Удержание процентных ставок на уровне, делающем кредитные ресурсы доступными ключевым предприятиям и отраслям, осуществляется любыми способами, вплоть до административных (как вынужденная крайняя мера)".

С другой стороны, “трудовые деньги” у Родбертуса, а у М.Ю.Алексеева "расчетные рубли", являются еще и государственными или "официальными" (как у М.Ю.Алексеева "расчетные рубли") “рабочими деньгами”. “Рабочие деньги” выпускаются государством; государство ссужает ими промышленных капиталистов, последние оплачивают труд рабочих в той самой пропорции, в какой рабочие относятся к средствам производства. Деньги для рабочих классов политически конституируют государственную стоимость в форме рабочего времени, а цена, как денежное выражение стоимости, получает свое юридическое определение. Классовые противоречия между трудом и капиталом преодолеваются в рамках существующего строя за счет обращения необходимого количества “рабочих денег” в среде трудящихся классов, как политической или, в лучшем случае, расчетной категории.

Переход к утопии совершен в одно мгновение, - отмечали критики Родбертуса еще при его жизни, - Мероприятия, обеспечивающие обмен товаров по их трудовой стоимости в виде правил без исключений, не представляют для Родбертуса никаких затруднений. Другие утописты того же направления, от Грея до Прудона, мучались над тем, что, мудрствуя, измышляли общественные учреждения, которые должны были осуществлять эту цель. Они пытались, по крайней мере, решать экономические вопросы экономическим же путем, путем действий самих товаровладельцев, обменивающихся своими товарами. У Родбертуса дело решается гораздо проще. Как истый пруссак, он апеллирует к государству, и реформа декретируется государственной властью.

Если золото и серебро, находящиеся в обращении, обеспечиваются товаром, так как сами они являются товаром, то спрашивается каким образом могут находиться в обращении “рабочие деньги”.

Карл Родбертус оставил заметный след в теории государственного способа производства уже тем, что свои “рабочие деньги” он не желает обеспечивать ничем другим, как государственной гарантией. М.Ю.Алексеев, вслед за Родбертусом, ставит задачу своему государству "перейти к практике качественной кредитной работы ограниченного числа системообразующих банков со стратегически значимыми предприятиями, развитие которых предусматривается директивами государственной промышленной политики… Гарантии выдаются под кредиты на восполнение недостатка в оборотных средствах и окупаемые краткосрочные и среднесрочные инвестиционные проекты при условии, как правило, закупок отечественного оборудования".

В силу своего государственного обеспечения “рабочие деньги” и могут только находиться в обращении как расчетное средство. Значит деньги, будучи взяты Родбертусом эмпирически, выполняют одну единственную функцию, функцию средства обращения. А расчетным средством обращения может служить и простая бумажная квитанция. Родбертус писал, что простой талон может занять место расчетного средства. При этом расчетное средство должно подчиняться следующим обязательным условиям: а) расчетное средство должно быть в состоянии выражать стоимость благ; б) оно должно давать гарантию того, что выраженная им стоимость действительно произведена и имеется налицо. Этим условиям действительно может удовлетворять простой талон, если осуществлена предпосылка, согласно которой стоимость благ всегда совпадает с суммой затраченного труда. Мерой трудовой стоимости в этом случае и становится рабочее время. Один день, или один час, или одна минута так же точно обозначает величину стоимости, как и количество серебра, содержащегося в талере, гроше и пфенинге. Каждый производитель должен получать полностью трудовую стоимость своего продукта, что и возможно только при строгом государственном учете затраченного рабочего времени. Все утопические проекты “рабочих” и “трудовых” денег требуют такой организации отношений обмена, при которой целью производства станет уничтожение эксплуатации наемного труда капиталом.

На этом положении кончается сходство всех утопических теорий “трудовых денег” от Грея и Оуэна до Прудона и Родбертуса и начинаются различия. Если предшественники Родбертуса по утопической переработке трудовой теории стоимости Рикардо вводили свои “рабочие деньги” демократическим путем внутри экономики при обмене продуктов труда “рабочими базарами” и “обменными банками”, то Родбертус, вся социальная реформа которого выкроена в 1842 г. применительно к тогдашнему прусскому государству, передает все дело на усмотрение бюрократии, которая сверху определяет и милостиво выдает рабочему его долю из его собственного продукта. Родбертус предварительно вводит в экономику государство, подчиняет экономику государству, а только лишь затем вводит “трудовые деньги”. По своему существу деньги из “трудовых” превращаются в государственные расчетные талоны ("расчетные рубли" - у М.Ю.Алексеева) и окончательно покидают производственные отношения. Способ общественного производства, при этом, продуцируется из государства. И делается это Родбертусом весьма “деликатно” для прусского помещика. Если для Лассаля, ученика Родбертуса, государство является “ночным сторожем”, то для самого Родбертуса государство это “страж экономики”.

М.Ю.Алексеев в качестве современного "стража экономики" идет еще дальше и предлагает свою систему мер более, похожую на тюрьму для экономики. А именно:

Вместе с тем, в условиях полноценного товарно-денежного обмена “трудовые деньги”, "платежные билеты", "платежные жетоны", "параллельные рубли", "расчетные рубли", “государственные талоны” и прочие денежные суррогаты уже на первом круге обращения превращаются в капитал, т.е. абсолютно лишаются своего “трудового” происхождения. Прежде всего: если уж мы допускаем деньги, хотя бы это были только часовые боны (социалисты, предшественники М.Ю.Алексеева) или "расчетные рубли"(сам М.Ю.Алексеев), то мы должны предположить и накопление этих денег, а также контракты, обязательства, отчисления и т.д., которые фиксировались бы в этих деньгах, - отмечали критики Родбертуса. Накопленные бумажки постоянно повышались бы в цене точно так же, как и вновь выпускаемые, и, таким образом, с одной стороны, рост производительности труда шел бы на пользу нерабочим, а, с другой стороны, вместе с ростом производительности труда росли бы и обязательства по ранее заключенным контрактам. Падение и повышение стоимости золота или серебра не имели бы никакого значения в том случае, если бы мир в каждый данный момент мог начинаться сызнова и если бы заключенные обязательства об уплате определенного количества золота не сталкивались с колебаниями в стоимости золота.

Таким образом, в социалистической теории Карла Родбертуса и всех его современных последователей “конституированная стоимость” Прудона нашла свое высшее выражение в теории государственного способа производства и “государственных денег” и определила судьбу дальнейшего развития трудовой теории стоимости Рикардо в направлении к утопии.

Современные интерпретации "государственного социализма" в условиях российского пореформенного общества объективно сливаются с государственно-патриотической идеологией левых правительственных кругов и принимают ярко выраженный реакционный характер.

В своем Открытом письме Центральный Комитет Буржуазно-консервативной партии обращает внимание читателей газеты "Коммерсантъ" и всех граждан России на тот простой факт, что понятие "государственное регулирование экономикой" есть продукт чистого разума или филантропический метод регулирования национальным хозяйством в несуществующем обществе. Примером этому может служить статья М.Ю.Алексеева "Система среднесрочных мер по обеспечению экономического подъема". Это в лучшем случае.

В худшем случае сложнее. Понятие "социальной справедливости", воспроизведенное государством, носит реакционный характер, так как отражает в условиях буржуазного общества в России возврат назад к периоду государственного социализма (1917-1991).

В свою очередь, государственный социализм, как основной итог эволюции "государственного регулирования экономикой" от Оуэна до Родбертуса, с одной стороны, исходит из буржуазной политической экономии и примыкает к теории стоимости Рикардо, с другой стороны, государственное регулирование экономикой основывается на политическом и нравственном условии равенства, подменяя общественное производство моралью государства.

В теории государственного способа производства и “государственных денег” цинично выражен дух самого государства. Государство производит социальную справедливость посредством выпуска в обращение и обеспечения “государственных денег”, что в свою очередь, производит в силу отношения вещей - само государство.

Существование государственного регулирования возможно поэтому только в теории, в то время как на практике мы неминуемо приходим к противоречию между государственной формой собственности и частной формой присвоения.

Условием утопической разработки государственного способа производства является абсолютизация роли распределительных отношений в сложной структуре общественного производства, где распределение продуктов производства есть результат распределения средств производства, закрепленного правом собственности. Отсюда, собственность следует прежде всего рассматривать как производственное отношение и лишь после этого как юридическую категорию.

Существование сильного государства подтверждает только бессилие самого государства разрешить противоречия производства экономическим путем, т.е. бессилие государства перед законами товарного производства в целом.

Теория государственного производства, говоря словами классика, “это действительно разыгранная на игрушечной трубе музыка будущего”.

Таким образом, ортодоксальная экономика М.Ю.Алексеева, основанная на государственном регулировании, есть не что иное, как государственный социализм в новом своем реакционном издании.

С искренним уважением,

Петухов Ю.В.,
Исполнительный секретарь ЦК
Буржуазно-консервативной партии.
05.05.99 г.